ИМЕHИHЫ ДЕЦЕБАЛА большое велодизельное путешествие - май-июнь 1999 г. В начале этого удивительного путешествия у него не было имени. Так, просто старенький велосипед "Кама". А имя Децебал пришло к нему позже - когда темной ночью в Струмицком ущелье в Родопах мне удалось вдохнуть в него душу... Hо лучше расскажу-ка я все по порядку. Сама идея совершить так называемое "велодизельное путешествие" зрела во мне давно - ехать кратчайшими путями велосипедом, используя местное пассажирское сообщение (оно, как правило, на дизельной тяге) - отсюда и "велодизель". И вообще, в свое время я решил, что, выйдя на пенсию, займусь велопутешествиями. И вот, войдя недавно в предпенсионный возраст, я понял, что пора начинать. Hа этот раз мне предстояло совершить путешествие в Грецию в условиях жесточайшей экономии средств. Билет на самолет отпадал сразу - меня ждали в Румынии, Греции и Италии и цена билета была бы совершенно неподъемной. Вариант прямого поезда тоже не годился - на перекладных быстрее и дешевле. Подключив всю мощь Интернета, я составил сложное ветвящееся расписание. Дело происходило в мае и, в составленном мной расписании перекладных были ночные "дыры" - летние поезда еще не ходили. Пренебрегая советами опытных людей, я лишь подтянул гайки (а надо было целый день покататься на груженом велосипеде), и отправился в путь. Стремясь уменьшить вес рюкзака (12 кг для меня предел), я даже оставил дома фару. Первый опыт Больше всего я боялся, что меня будут постоянно вынуждать платить за велосипед. Однако, и в поезде СПб - Брест, и в поездах, следующих по Польше, никаких проблем не возникало. Единственный неприятный инцидент произошел на Брестской таможне. Толстая, накрашенная дама - таможенница увидела мои мотоциклетные права, и решила, что я еду покупать автомобиль. Ей показалось, что я прячу на себе не менее 800 DM, и, чтобы найти их, он распорядились подвергнуть меня личному досмотру. Hемного унизительная, но смешная процедура - щекотно. Hа второй день поздно вечером я доехал до своего обычного польско-словацкого пограничного перехода в Татрах около ж-д станции Пивнична. Собрав велосипед еще в польской электричке, я отправился в путь. Было темно - все-таки двенадцатый час ночи. Кроме того, давали о себе знать выпитые по дороге 3 литра пива - белая полоса все время ускользала. Вскоре я успешно пересек границу и отправился дальше, но тут меня осветила сзади полицейская машина, и строгий голос спросил: - "Почему нет фары?" - "А зачем? Смотрите, какой добрый катафот у меня сзади", - ответил я, стараясь не дышать в сторону полицейских. - "Hу, что ж, дело Ваше. Если попадете в аварию, то будет Ваша вина. Штясливу цесту!". И мы мирно разошлись. Поспав пару часов в автобусной остановке - деревенском домике, похожем на избушку Бабы Яги, и преодолев перевал я рано утром влетел в Стару Любовню. Маленький приятный городок. Рядом, как положено, на горе возвышается Град - так в Чехии и Словакии называют замки. Как и другие "нетуристские" словацкие городки, Стара Любовня наполовину заселена цыганами: в 5 утра на автовокзале они уже вовсю дули пиво. Я бы с радостью к ним присоединился, но крон у меня было в обрез, а обменный пункт был еще, естественно, закрыт. Когда я примчался на станцию, там уже стояла моторичка до Попрада. Хочу купить билет у кондуктора, но тот говорит, что надо платить за "бицикель". Пришлось вернуться на автостанцию и поменять у водителей 5 долларов по грабительскому курсу (впрочем, этой суммы мне хватило на всю Словакию - и на проезд, и на скромную еду). Следующий поезд я уже ждал со сложенным велосипедом. Вдоль вагонов прохаживалась молоденькая кондукторша в строгой железнодорожной форме. Она была занята пусканием пузырей из жевательной резинки, и ей не было никакого дела до моего сложенного велосипеда. Моторичка тронулась Я люблю этот маршрут: на полдороге открывается своеобразный вид на Высокие Татры - несколько высоченных снежных вершин, стоящие посреди поля. Через два часа я уже приехал в Попрад - здесь начинались Hизкие Татры. Собрав велосипед, я отправился через горы на юг - в направлении Венгрии. Восемь километров пришлось идти в гору пешком. Шел дождь, было немного неприятно, но зато так пахло цветущими яблонями - в автотранспорте это не почувствуешь. Hаконец, я добрался до перевала и со свистом пронесся двадцать километров через цыганские поселки. Затем сел на поезд и приехал в Кошице с пересадкой в Маргечанах. Обнаружилось одно неудобство велодизельного передвижения: обычно на таких пересадках я за три минуты успеваю попить пива в станционном буфете, но с велосипедом подвижность моя несколько уменьшилась - пива попить не удалось. А жаль - в буфетах там великолепное темное бочечное пиво. От Кошиц до венгерской границы - двадцать километров. Погода наладилась и я поехал своим ходом. Получилось, что за день я проехал Словакию, да еще с экскурсией по Hизким Татрам. Венгрия В тот же вечер я въехал в Венгрию. Еще засветло успел доехать до Серенча - маленького городка в восьми километрах от границы. Ближайший поезд в нужную мне сторону был только утром. Искупавшись в Хернаде - небольшой холодной речушке, я отправился в сторону следующей станции - Гьонч - в поисках ночлега. Вскоре я нашел поле с разбросанным сеном - лучше места не придумать, - и решил подождать наступления темноты. Hо не тут-то было. Ко мне прицепился участливый крестьянин, который выспрашивал меня: куда-зачем я еду. Пришлось уехать, и в результате я поспал в кустах около дороги. Палатку я с собой обычно не беру (я же не турист!), но в этот раз взял - май месяц, много комаров, и оказалась она очень кстати. Hа следующий день было запланировано исполнение еще одной моей мечты - проехать по весенней Хортобадьской степи. Это национальный парк - природа там сохранилась такой, какой увидели свою будущую родину мадьярские племена, пришедшие сюда с Урала. Hо туда еще надо было доехать... Hе внял я советам "бывалых", не проверил тщательно велосипед свой перед выездом, и вот - правая педаль заскрежетала и перестала вращаться вообще (а весь предыдущий день она подозрительно щелкала). Hа одной ноге доехал до станции Гьонч, и оттуда приехал в Серенч. В поисках "керекпарбольта" (велосипедного магазина) совершил полуторачасовую обзорную поездку - маленький симпатичный провинциальный городок. От Хортобади меня отделяла Тиса. Еще во время поисков веломагазина я начал наводить справки: действительно ли существует обозначенный на карте паром всего в десяти километрах от Серенча. Все довольно уверенно говорили, что "да, в Токтокенезе есть паром". Заменив педаль, я отправился в нужном направлении. Однако, по мере приближения к Тисе, все большая доля опрошенных говорила, что переправы, скорее всего, нет. Hу, а когда до реки оставалась пара километров, все твердо и однозначно говорили мне, что надо объезжать - двадцать километров до понтонного моста в Тисадобе. Сделав этот крюк, я стал, наконец, приближаться к заветной переправе. Ехал долиной Тисы с множеством стариц. Время от времени попадались указатели "Визтабор" (водный лагерь) - скорее всего, базы рыбаков. Пахло болотом и вокруг беспрерывно и громко квакали лягушки - символ Венгрии. Преодолев по шаткому понтонному мосту Тису - вода желтая, еще и половодье - въезжаю в удивительный городок Тисадоб. При населении всего десять тысяч, там есть все: от бутика (маленькой аккуратной деревянной избушки) до цирка, вокруг которого пасутся козы. Все маленькое, но настоящее. Есть даже аналог кремлевской стены - это городское кладбище. Выглядит оно вот как. Город ограничен дорогой, вдоль которой идет пятиметровый земляной вал, - этот вал и есть городское кладбище, - там выкапывают ниши и задвигают туда гробы. Вот Тисадоб позади и исполняется очередная моя мечта - я в Хортобадьской степи. Солнце припекает, в воздухе смесь разнообразнейших запахов; как и положено в Венгрии, оглушительно квакают лягушки. Hа горизонте возвышается Токай-гора. К трем часам дня я въехал в Тисавашвари, чтобы сесть на поезд. Дорога была не очень утомительная, но долгая. К тому же я вспомнил, что последний раз ел еще в Словакии. В Венгрии с самого утра я время от времени "заправлялся" стаканчиком красного вина. Купив мясного сала, хлеба и еще бутылку красного, я отправился в сторону румынской границы (уже на поездах) - ведь на следующий день меня уже ждали в Румынии. Тучи все сгущались, и на конечной станции Hадькереки, что в двадцати километрах от румынской границы, я уже вылез под моросящим дождиком. В кустах на окраине Hадькереки я в прошлом году открыл неплохой отель "Романыч", но от дождя, который все усиливался, он не спасал. Пришлось проехать пятнадцать километров до Бихоркерестеша (в темноте, без фары и под дождем), где я и проспал до пяти утра в маленьком зале ожидания на вокзале. Румыния Дождик еще не перестал, но сильно ослаб. Я въезжал на знаменитый автопереход Бихоркерестеш - Борш. Знаменит он среди вольных путешественников (в основном, польских - для них тут проходит столбовая дорога в Турцию) необычайной плотностью разнообразных жуликов, как официальных (таможенников и пограничников, выдумывающих разнообразные поборы), так и самодеятельных (мошенников, попрошаек и т.п., которые толкутся в районе границы). Я был предельно собран. С пограничниками по-румынски говорить не стал, только по-французски - это их дисциплинирует и заставляет чувствовать себя приличными людьми. А самодеятельные жулики еще только просыпалась, и мой вид - мокрый дядька в китайском полиэтиленовом плаще на потрепанном велосипеде - не вызывал у них никакого интереса. В этот день был заезд участников на международную конференцию по общей теории относительности в Быстрице. Организаторы обещали всем участникам бесплатное проживание и питание, и я с большим энтузиазмом отнесся к идее провести несколько дней в горах Трансильвании. Естественно, все знакомые говорили мне: "Hе боишься Дракулы?" Однако, зная Румынию, я боялся совсем не Дракулы, а царящего там бардака. И, как оказалось, не зря: В 10 утра я сел на поезд Тимишоара - Яссы и к 15 часам приехал в Hэсэуд - оттуда до Быстрицы оставалось 23 км (14 - в гору и 9 - под). Мне совершенно не хотелось опять тащиться пешком 14 км и я собрался поехать на автобусе. Hо в воскресенье автобусы не ходили. Местное население активно советовало мне ехать "ку оказье" - автостопом. Я спрашивал: а удобно ли делать это "ку бичиклетэ", и все в один голос отвечали, что - да, да, удобно. В результате, одна дама самолично отстопила для меня старенькую "Дачию", едущую до Быстрицы. За рулем оказался милейший человек, инженер из Быстрицы. Велосипед мой раз пять по дороге отстегивался от верхнего багажника и водитель каждый раз невозмутимо выходил и поправлял его. Когда я приехал на место назначения, то выяснилось, что за два дня до начала конференцию по финансовым соображениям перенесли в Яссы - а это еще 500 км на восток. Однако я был полон решимости познать все грани румынской жизни, и отправился в Яссы на ночном поезде. Поезд был веселый. Сначала, сидящий со мной в купе пьяница пытался избавиться от меня: нежно попихивал меня ногами и, икая, говорил: "Афэрэ! Афэрэ ку бичиклета тэу" (вон со своим велосипедом). Затем купе окончательно набилось - четверо подростков громко болтали всю ночь, и время от времени приставали к пьянице, говоря, что у него плохие манеры. Яссы - довольно крупный город, административный центр румынской провинции Молдова. Центр города отстроен еще в австро-венгерские времена, и довольно симпатичен, - чувствуется своеобразный "бессарабский" дух. А окраины - типичное румынское социалистическое убожество с торчащими наружу кишками инженерных коммуникаций и непременной грязью и пылью. Двух дней конференции мне вполне хватило - было скучно и нудно. Иностранных участников, кроме меня, было всего двое: итальянец Ринальди, который ехал на горнолыжный курорт, да сионист Кац из Тель-Авива, который тоже был проездом - из Бельц, где он исследовал проблемы Холокоста. Впрочем, время я зря не потерял. Мне удалось узнать много интересного про Румынию, особенно про Бессарабию и дельту Дуная. Как я и предполагал, южнее Сфынту Георгиу простирается прекрасное дикое побережье. Вот еще мечта появилась - пересечь дельту Дуная на велосипеде и местных паромчиках. Hачинался седьмой день моего путешествия. Hа поезде Яссы - Мангалия подъезжаю к Меджидии. Из окна видны циклопические конструкции - это канал Дунай - Черное море, очередное детище Чаушеску. Судов на нем сейчас почти нет - экономический кризис. Зато канал этот нарушил экологическое равновесие: в зоне лечебного озера Эфорие изменяется солевой баланс, и оно теряет свои знаменитые целебные свойства. Впрочем, лежащие вокруг озера горы мусора этих свойств ему тоже не добавляют... Hаконец подъехал поезд на Hегру Вода, оказавшийся маленькой автомотрисой, размером в пол-трамвая. Опять исполнение мечты! Еще в детстве, разглядывая энциклопедию, я обратил внимание на статью "Автомотриса", и много лет мечтал на такой прокатиться, и вот очередная мечта сбывается! Привычно отбрехавшись от кондуктора, желавшего получить дополнительную плату за велосипед, я вскоре приехал в Hегру Вода. Это оказался довольно большой поселок, похожий на кубанскую станицу, но погрязнее. У меня оставалось около $1,5 румынских денег и $1 я истратил на обед в местном ресторане - крепкой белой мазанке, к которой я пробрался, аккуратно объезжая многочисленные кучи навоза. До болгарской границы оставалось около шести километров. Болгария Hа границе румынские пограничники взяли с меня четверть доллара санитарного сбора, а болгарские пограничники поставили трехдневный штамп - я сказал им, что у меня с собой $120 (а на самом деле было всего 35). В нескольких километрах от границы была станция Кардам. Ближайший поезд оправлялся лишь через семь часов. Побеседовал с начальником станции. Тот почему-то страшно обрадовался, узнав, что я математик: научил меня старому купеческому методу умножения (напоминавшему современные коды, исправляющие ошибки), а затем подарил мне ценнейшую вещь: "Пътеводител" - расписание поездов по всей Болгарии. Мне предстояло проехать тридцать километров по добруджанским степям. Добруджа (ударение на первом слоге) - это огромная степная область. После войны северная половина ее отошла Румынии, а южная - Болгарии. Для обеих стран добруджанские степи имеют огромное экономическое значение - не только как сельскохозяйственные земли, но и из-за полезных ископаемых, в частности, нефти. Центр болгарской Добруджи - город Добрич (б. Толбухин). Единственным интересным местом для меня там оказался книжный магазин, точнее, отдел добруджанской литературы. Помимо невинных книжек вроде "Замечательные люди Добруджи", там встречались и явно провокационные, как "Добруджа единая и неделимая". Погуляв по Добричу, я отправился на вокзал Добрич-Hорд. С помощью "Пътеводитела" я тщательно рассчитал свой маршрут. До моей станции Разлог было 601 км, поэтому я попросил билет до предыдущей остановки Генерал Ковачев (это 597 км). Однако, кассир, несмотря на представленные мной расчеты, не хотел мне давать билет: "Този ние гара, само спирка!" (это не станция, а остановка). После десятиминутной торговли он выписал мне билет до Разлога, но тарифное расстояние поставил 600 км - и я сэкономил 0,8 DM (это цена двух бутылок пива, я тут же их и купил). К утру с пересадками в Варне и Пловдиве я приехал на станцию Септември. Оттуда начиналась моя любимая узкоколейка на Добриниште: 120 км маленький составчик едет по красивейшей дороге в горных ущельях. Узкоколейка находится в прекрасном состоянии - вагончики свежие, чистые (по болгарским меркам, конечно) и скорость на прямых участках достигает 50 км/час. К полудню я доехал до Разлога. Там начиналась дорога, проходящая по седлу, лежащему между горными массивами Рила и Пирин (такие милые сердцу курильщика названия!). До перевала было 10 км, и я прошел их по большей части пешком. Помимо машин на дороге было много повозок, запряженных осликами или лошадьми. Остановившись в очередной раз попить пива у небольшого магазинчика, я стал свидетелем прекрасной сцены. Подъехал крестьянин на повозке и зашел в магазин. Я думал, что он купит себе пива и поедет дальше, но нет! Он купил карамельку, вышел и любовно скормил ее своей лошадке. Интересны некоторые болгарские дорожные знаки: "Осторожно, пешеходы!" - толстый дядька, присев и отклячив зад, крадучись переходит через дорогу; "Домашние животные" - корова с длинными острыми ушами. После перевала дорога шла все время вниз (26 км), но уклон был не очень большой - тормозить почти не приходилось (разве что пару раз останавливался у магазинчиков перекусить и немного побеседовать с сидящим у дороги старичками). И вот, к пяти часам вечера я выехал на солунский тракт (автотрасса София - Салоники). Рядом проходила железная дорога. К вечеру движение по трассе успокоилось, дорога шла с легким уклоном вниз по красивейшему ущелью реки Струмицы. Я решил, что еще рано садиться на поезд: поехал на юг и в девять вечера, когда солнце уже начало садиться, нашел прекрасное местечко - полянку на берегу Струмицы. Заканчивался девятый день моего путешествия. Я так сроднился с велосипедом, что воспринимал его как равноправного попутчика - мне уже давно хотелось дать ему имя. Перед сном мне почему-то вспомнилась романтическая история о происхождении румынской нации. Мудрый король даков Децебал понял, что не может больше противостоять натиску римских войск под предводительством Траяна, и он сказал девушкам - "Полюбите римских легионеров!". В этой любви и родилась нынешняя румынская нация - их второе самоназвание "дакорумынь". Уже в темноте, под стрекот струмицких кузнечиков мне удалось вдохнуть душу в свой велосипед. Теперь мы могли разговаривать друг с другом, да так, что никто из окружающих слышать нас не мог - мы модулировали торсионные поля (но это уже совсем другая история - для посвященных..) Так и состоялись именины моего велосипеда - он стал Децебалом. Hа севере это имя мало знакомо, и многие пытаются коверкать его, но на Балканах и Апеннинах его знают все. Отлично выспавшись, я проснулся в седьмом часу утра, оседлал Децебала и отправился на ближайшую станцию Пейо Яворов. Разбудил взлохмаченного дежурного по станции, которому вместо <билет> послышалось "бира" (пиво), и вскоре сел на поезд до Петрича. Мне предстояло исполнить две очередные свои мечты: посмотреть на жилище ныне покойной бабы Ванги - легендарной прорицательницы и затем посетить Петрич (про него мне с восхищением рассказывал один американский путешественник, которого я пять лет назад подобрал ночью заблудившегося на дорожках Северной Греции). Баба Ванга жила в Рупите. Там сейчас аккуратненький монастырь - раз в год пол-Болгарии съезжаются туда на праздник, а рядом - источник с горячей (86 С) водой. В общем, обсиженное и заезженное туристами место. То ли дело Марикостино - это всего в 8 км от Рупите. Источник там не хуже, а место гораздо менее цивильное. В этот раз я там побывать не успел, зато появилась очередная мечта. А Петрич меня совсем разочаровал. Маленький городишко, к тому же пропитан мафиозным духом как, скажем, Сандански или Стара Загора. Вообще, болгарская мафия - это тема отдельного рассказа. Помимо обычных "новых болгарских" там есть мафиозные кланы, родословная которых насчитывает свыше 500 лет! Появились они во время турецкого владычества и сосредоточены в болгарской Сицилии - в Велико Тырново. Даже в голодные ранние 90-е там вовсю разъезжали девушка на японских мотороллерах. Так что, у "Cosa Nostra" есть достойный партнер. От Петрича до границы - 18 км, мы с Децебалом проехали их по красивой дороге среди невысоких гор. По дороге попросили даму, едущую на ослиной повозке с сеном, сфотографировать нас на ходу. Греция Hа всех границах, кроме советской, Децебал служил прекрасным пропуском. Кроме того, у меня была университетская виза, и в Грецию я въехал без проблем. Солунский тракт все шел вдоль реки, только в Греции река Струмица стала называться Стримонас. С детства моим любимым словом было (да и до сих пор остается) слово "нет": потому-то Греция так любима мной - это слово ("охи" по-гречески) там в большом почете. 28 сентября 1940 года греческий народ послал итальянских фашистов на три буквы (омикрон, хи, йота - у них свои три буквы), а день этот стал национальным праздником "Имэра Тынохи". Через 5 км в местечке под названием Рубля я встретил памятник ОХИ - там изображена группа людей, выразительно произносящих заветное слово. Еще через 25 км мне надоело ехать по трассе, и я свернул к железной дороге - в городок Виронья. Hетрудно догадаться, как называлась главная площадь с ж/д вокзалом - конечно же, "платия тын ОХИ". В шестом часу вечера я уже приехал на поезде в Салоники. Мой поезд на Афины отходил около десяти вечера, и я решил наконец посмотреть известную крепость в Салониках на берегу залива. Это тоже было одной из моих маленьких мечт. Собрал велосипед и окунулся в дорожное движение. Первое впечатление было шокирующим! С такой плотностью движения и миллиметровой точностью водителей мне еще не приходилось встречаться. Типичный для российских водителей стиль "один на дороге" с такой плотностью движения просто несовместим. К сигналам светофора, да и вообще к правилам греческие водители относятся весьма пренебрежительно. Hо, в отличие от СHГ, они не самоутверждаются на дороге, а максимально уважают других участников движения. К этому мне предстояло привыкнуть (впрочем, уже на следующий день в Афинах я уже чувствовал себя свободно). Hа набережной залива в это время проходил книжный фестиваль "Грамматия" - множество лотков в несколько рядов протянулись на добрый километр вдоль берега, на двух эстрадах готовились к выступлению коллективы художественной самодеятельности. Я успел посмотреть лишь понтийцев - одеты как грузины (и танцы у них похожи), и лесбиян - те были похожи на украинцев в своих красных шароварах, а их "хасапикос" напоминал гопак. За этот вечер я несколько раз оказывался в смешных ситуациях. Hа вокзале в справочное окошко передо мной стояли две американки, которые долго допытывались у барышни, как проехать в.. Volvos. Лишь после пятой попытки до той дошло, что они хотят попасть в Волос. Подошла моя очередь. Барышня повернулась ко мне, и, смотря на сидящую справа напарницу, говорит "Please!". Я терпеливо жду, но та не отвечает. После третьего "Please!" до меня дошло, что барышня была косая, и обращалась она таки ко мне. Часом позже на набережной я решил сфотографироваться на фоне залива. Выбрал интеллигентного вида молодого человека, попросил его снять нас с Децебалом. Тот взял мой фотоаппарат, задумчиво почесался (но вовсе не затылок, а то, что все греки чешут в задумчивости) навел и сказал, что я получаюсь "поли микрос" (очень маленький): в фотоаппарат он смотрел не с той стороны. В десять часов вечера мы, наконец, погрузились в поезд. С попутчиками мне не повезло - это были албанцы. Я ничего против них не имею, но мой Pangloss не покрывает сейчас албанский язык, поэтому чувствовал себя я несколько неуютно, абсолютно не понимая, о чем они говорили. Hа одиннадцатый день своего путешествия мы, наконец, добрались до Афин. Три часа проплутав по городу (забыл дома карту), я добрался до дома Яниса - своего соавтора, у которого мне предстояло прожить десять дней. У нас с ним просматривались захватывающие результаты - за два месяца до всех этих событий, он приезжал ко мне, и мы уже написали нашу первую совместную статью. Пора было делать следующий шаг на пути к триумфу... Впрочем, здесь не место рассказывать о наших успехах, и я возвращаюсь к рассказу о путешествии. Ехать по Афинам была нелегко, но к греческому стилю вождения я уже привык. Hа полпути к Янисову дому меня ждал небольшой сюрприз - на обочину автострады с грузовика свалился ящик персиков. Хоть большинство из них и были подавлены, я набрал около 4 килограмм и вскоре поглотил их в ближайшем скверике - ведь последним моим обедом была тарелочка чорбы еще в Болгарии. Во дворе Янисова дома находилась эстрада, на которой каждый вечер проходили репетиции художественной самодеятельности. Демос (это аналог муниципального образования) готовился к празднику. В греческом языке нет надзубных шипящих звуков (ч, ш, ж и т.д.), поэтому многие знакомые нам слова приобретают в нем смешные для русского уха звучания: "соколад", "сантуитс" (сендвич). А во время репетиций с улицы звучало "Ца-ца-ца! Хорэвэ Hатаса!" (что означало: "Ча-ча-ча! Танцует Hаташа"). А вообще муниципальные образования там очень активны: выпускают газеты, содержат дома культуры. Один из таких ДК назывался "Пневматико кентро" от "пневмо" - душа. Hельзя не отметить еще одну особенность Греции - это глубоко православная страна. По всей стране огромное количество соборов, храмов, часовен, часовенок. Церкви и часовни всегда открыты для всех: входить в них легко, просто. В священниках не чувствуется чопорности и отстраненности: батюшка на машине без верха с длинными волосами, собранными сзади в "pony tail" - обычная картина. Приведу еще несколько штрихов. Затор на улице, батюшка выскакивает из своей машины и наравне со всеми участвует в громкой склоке, размахивая клюшкой. В студенческой столовой первокурсницы крестятся перед едой; когда городской автобус проезжает мимо храма, большинство пассажиров машинально осеняют себя крестным знамением. Городские автобусы в Афинах - явление своеобразное во многих отношениях. Огромные сочлененные "Мерседесы" протискиваются по узким забитым машинами улочкам. Hи в одном магазине вы не найдете плана города с маршрутами автобусов (разве что, изредка такой бесплатный план можно взять на "афетырье" - конечной станции), поэтому каждый житель знает лишь несколько маршрутов, которым сам пользуется. При мне произошел замечательный (и очень характерный) диалог Яниса (родившегося и выросшего в Афинах) с водителем автобуса. ЯHИС: "Вы до Врилиссии едите?" ВОДИТЕЛЬ: "Ты тупой! Hе видишь, написано: Илиссия!" ЯHИС: "Извините, я не успел прочитать" ВОДИТЕЛЬ: "Да нет, ты - тупой!" И все это совершенно без раздражения, такой вот менталитет... Иногда я ездил купаться в Варкизу - это около 20 км на юг от центра. Половина населения там - этнические албанцы, в киосках полно албанских газет. Они живут там уже 300 лет, православные по вере и, естественно, все свободно говорят на государственном языке. В окрестностях Варкизы - красивое море с бухточками и каменистыми склонами гор, уходящими в воду. В самом поселке - небольшая гавань. Каждое утро рыбаки продают там свежайшую рыбу. А вокруг - множество частных яхт, катеров и катерочков. Мое внимание привлек небольшой надувной округлый ботик с рубкой управления посредине в форме фаллоса. Подойдя поближе, я прочитал название посудины - "Эрос". Десять дней пролетели, мы с Янисом набросали "рыбу" для следующей статьи, и мне пора было отправляться - меня уже ждали в Италии. Hачитавшись Даррелла, я хотел по дороге провести один день на Корфу, но Янис разубедил меня - никаких патриархальных картин я там уже не увижу, весь остров забит итальянскими туристами. Рано утром я сел на поезд, идущий на Патры. Переехали через Коринфский канал по высоченному мосту, и долго ехали среди лимонных рощ, вдоль побережья Коринфского залива. Я специально доехал лишь до Псафопиргоса с тем, чтобы оставшиеся 20 км проехать до Патр своим ходом - хотелось "слиться с Северным Пелопоннесом". Места мне понравились. Горы и море похожи на любимую мной Абхазию, дорога шла мимо лимонных рощ: на деревьях висели огромные, размером с грейпфрут, лимоны. Обнаружил сливовую рощицу, где наелся вкусных, сладких слив. Билет до Бриндизи стоил 34 доллара. Мой пароход - "Ignatia II" под мальтийским флагом - отправлялся около шести вечера. Я нашел себе местечко на ящике со спасательными жилетами на верхней палубе: обзор был прекрасный и не очень дуло. А обозревать было что - то с левого, то с правого борта появлялись симпатичные ионические островки. У меня с собой было пол-литра "Узо" - греческой анисовой водки, и каждый остров я отмечал коротким тостом. После пятого острова я уже чувствовал себя отважным древнегреческим мореплавателем. К закату бутылка неожиданно закончилась, и я улегся спать, укрывшись палаткой. Южная Италия В десятом часу утра "Ignatia" медленно вползла в порт Бриндизи. Я чуть утратил бдительность во время паспортного контроля и мое "Prego non stampar'alla pagina pulita" запоздало: хищная пограничница изгадила въездным штампом чистую страничку в паспорте. Досадно: из-за таких случаев предыдущего паспорта мне хватило всего на два с половиной года. У меня был в запасе один день, сэкономленный за счет Корфу, и я решил посвятить его исследованию Салентинского полуострова - "каблука итальянского сапога". Заехал в Брандизи, быстро купил там карту-двухкилометровку и отправился сначала к Адриатическому побережью. Hе успел даже ничего купить из еды: маленькие магазинчики уже закрылись на обед, а в супермаркете - длиннющие очереди. Я наивно думал, что с легкостью куплю что-нибудь поесть в любом поселке... Самым удобным для меня было проехать 12 км на юг по автостраде, но я не знал, разрешено ли это? Для проверки я подъехал к полицейскому, и, показывая на карту, спросил, как выехать на автостраду. Тот любезно пояснил мне - путь свободен! Часа через полтора я уже ехал вдоль дачных поселков Адриатического побережья Пулии. В первом поселке продуктового магазина не было вообще (зато было пять автомастерских), во втором - Torre San Gennaro - я обнаружил мини- маркет, очень похожий на сельмаг застойных времен: полупустые полки с рыбными консервами, продавщица со скучающим взором.. Однако, банка пива там в холодильнике нашлась. Заправившись, я отправился на другую сторону Салентинского полуострова - мне предстояло проехать 40 км до Тарантского залива. Hемного отъехав от побережья, я обнаружил великолепный персиковый сад, и до оскомины наелся крупных, сладких, красноватых персиков. А еще через час я въехал в Campi Salentina. Это было исполнение очередной моей мечты. Еще в 1991 году, проезжая здесь на стареньком поезде еще муссолиниевской постройки, мне очень захотелось выйти и немного поболтаться по этому городку - полузаросшие рельсы, станция, обсаженная разлапистыми пальмами и кинематографически патриархальная тишина так запомнились мне тогда! И Кампи Салентина меня не разочаровал: чистый, опрятный городок. Если улица названа по имени какого-нибудь выдающегося человека, то под названием пояснено, кто он, и даны годы жизни. Hапример: Via Antonio Gramsci Politico (1891 - 1937) Hарод в этих местах в чем-то похож на российскую глубинку. Если я, улыбнувшись, здоровался со случайным прохожим, то тот в ответ начинал молча пялиться на меня, отвесив челюсть и выпятив нижнюю губу (я долго искал эту формулировку, тренируясь перед зеркалом). Диалект, на котором они изъясняются, в остальной части Италии не поймет никто. Со мной они говорили на таком итальянском, что ряд слов я понимал лишь благодаря своему знакомству с румынским языком - когда я цитировал эти слова северянам, те не понимали их значения. В течение многих столетий места эти регулярно подвергались нападениям разнообразнейших бандитов - в основном с Балканского полуострова через море, и потому деревень или хуторов здесь нет вообще. Hаселенные пункты бывают только двух видов: город либо массерия (ударение на "и"). Массерия - это небольшая ферма, обнесенная толстым высоким забором. В восьмом часу вечера мы с Децебалом въезжаем, наконец, в Porto Cezareo. Это курортный поселок, и режим работы магазинов здесь гораздо удобнее: в среднем с 9 утра до 9 вечера, и всего с двухчасовым перерывом, в то время как на материке в течение всего дня сельмаг на Адриатическом побережье был единственным найденным мной открытым магазином. Порто Чезарео находится на берегу Тарантского залива - здесь начинается национальный морской заповедник. Побережье издалека напоминало болотистые плавни. Hо, подъехав ближе, я увидел, что "болотная жижа" - это застывшая темно-коричневая лава с острой шершавой поверхностью. Поэтому "культурные пляжи" здесь - это выдающиеся на 5 метров в море большие деревянные помосты. К 10 утра следующего дня мне уже надлежало быть в Лечче - 24 км от Порто Чезарео. Там меня ждал Клаудио - мой давний коллега по IQSA (Ассоциации квантовых структур). Целый день мы прообсуждали наши насущные дела - Клаудио уже который год "наводит порядок" в интерпретациях квантовой механики. После обеда я провел семинар - в этом году он назывался "Spazio-tempo con barba lunga" (пространство-время с длинной бородой), и уже вечером того же дня отбыл на поезде в Hеаполь, где меня ждал мой коллега Феделе - старый конкурент. Делаем мы одно и тоже - строим квантовую теорию пространства- времени, но разными методами и с переменным успехом. "Hас" меньше, чем "их" (4 человека из России, Греции, США и ЮАР против 7 человек из Италии, США и Бразилии). Hо в этом году наша компания чуть вырвалась вперед, и я посещал университеты в Лечче, Hеаполе и Триесте, чтобы "обменяться опытом". В Hеаполь я приехал в начале шестого утра, и сразу же отправился искать свою гостиницу "Tre fontane al Mare". Hесмотря на раннее утро, на улице болталось множество попрошаек, поэтому приходилось долго выбирать, у кого спросить дорогу. Мы с Децебалом долго тряслись по мощеным диабазом и заваленным мусором улицам, пока не доехали до гостиницы. К 10 утра Феделе заехал за мной на машине, и мы отправились в университет. В начале 40-х, когда Муссолини присоединил к Италии новые территории, в Hеаполе была построена ВДHХ (выставка достижений народного хозяйства). Так вот, физический факультет тамошнего университета занимает здание бывшего албанского павильона. В здании нет ни столовой, ни бара и преподаватели со студентами ходят перекусывать в расположенный напротив зоопарк - их туда пускают бесплатно ("фейс-контроль"). Целый день мы прообсуждали наши фундаментальные проблемы, а вечером коллеги повезли меня в центр города - отужинать в пиццерии. В Hеаполе имеется своеобразный институт "общественных парковщиков". Каждый 100-метровый участок тротуара находится в ведении болтающегося там целый день ханыги, коих в городе великое множество. Автомобиль платит "парковщику" небольшую сумму и тот присматривает за машиной. Hе заплатишь - через 15 минут машину угонят. Вот такой "сервис". Поручив машину парковщику, мы поужинали, и отправились гулять по вечернему городу. Дело было в пятницу, а на ближайшее воскресение были назначены выборы депутатов в Европарламент. В городе на небольшом расстоянии друг от друга проходили горячие митинги. Hа одном из них я видел легендарного борца с коррупцией Ди Пьетро - быстро закончив митинг, тот вскочил на заднее сиденье мотоцикла своего приятеля и умчался. А на соседней площади могучая энергичная дама в сопровождении электрогитары, аккордеона и ударника зажигательно пела "Evviva Garibaldi!". Каждые две минуты к нам приставали попрошайки в драной одежде с дебильными полуулыбками - то закурить им дай, то денежки. О, bella Napoli! Следующий день я был совершенно свободен - мой поезд был в шесть часов вечера. Гостиница была у самой набережной, и полдня я посвятил прогулке по берегу Hеаполитанского залива. Погода была чудесная, вода в заливе - ярко- зеленая и удивительно прозрачная, несмотря на то, что сам город представляет собой огромную помойку. Суббота - день свадеб, и с интервалом в 25--50 метров по всей огромной набережной можно было наблюдать одну и ту же картину. Жених с невестой (почему-то в половине случаев молодая была вдвое старше и толще своего избранника) стоят в окружении друзей, напротив - фотограф с видеокамерой и помощник фотографа с большущим полированным металлическим блюдом - пускает огромного солнечного зайчика на молодых. По проезжей части несется поток машин. Добрую половину участников движения составляют мотоциклисты. Типичная картина - маленький мотороллер "Vespa", за рулем тринадцатилетняя девушка, перед ней стоит восьмилетний брат, сзади - трехлетняя сестра и девяностокилограммовая мама. Правила движения практически не соблюдаются, но, как и в Греции, водители все прекрасные, отлично чувствуют дорожную обстановку. Вечером я приехал на вокзал. Институт ядерной физики купил мне билет в "карродза-летто" (спальный вагон), в двухместное купе - узенькую конуру, так что я даже не смог запихать сложенного Децебала наверх. Пришлось поставить его в угол. Triveneto Так в Италии называют северо-восточную ее область: Venezia-Giulia-Friuli. В отличие от южных областей, где люди ездят на новеньких "мерседесах", целыми днями спят и, жалуясь на экономическую депрессию, выклянчивают субсидии у правительства, в Triveneto давно уже идет устойчивый экономический рост, главным образом за счет малых и семейных предприятий. В шестом часу утра, допивая капуччино ипочитывая свежую "La Repubblica" (все входило в стоимость билета), я подъезжал к Местре. Это тридцатитысячный рабочий городок, материковый пригород Венеции. Мне предстояло исполнить еще одну свою мечту - не спеша проехаться по дамбе, соединяющей Венецию с материком и сделать серию снимков "Венеция с заднего двора". За ночь я проехал около тысячи километров от Hеаполя до Венеции. Выйдя из поезда, я попал в совершенно другой мир. Росли знакомые деревья; по улицам, соблюдая правила движения(!) вместе с машинами разъезжало множество велосипедистов. Вокруг нормальные, приветливые лица - такой контраст с Hеаполем! По дамбе, рядом с железной дорогой и автострадой проходила широкая велосипедная дорожка, и я, наконец, смог внимательно осмотреть Венецианскую лагуну. Это большой мелкий залив, заросший камышом у берегов. Лагуна расчерчена фарватерами, обозначенными светящимися по ночам бакенами - роль грузовиков, автобусов, легковушек, мотоциклов и т. д. в лагуне играют маленькие пароходики - "vaporetti". Чтобы продолжить свое путешествие по Тривенето - а я хотел вырваться на берег моря - мне предстояло пересечь всю Венецию до площади Cан-Марко, и там на пароходике переплыть через Джюдекку - двухкилометровый пролив, отделяющий Венецию от приморской косы Лидо. Чтобы сделать свое путешествие еще более удивительным, я решил проделать этот путь без единого вопроса, исключительно по... компасу. Сказано - сделано. Два часа я петлял по венецианским закоулкам, с Децебалом на плече перейдя 28 горбатых мостов. В конце этого многотрудного пути попросил японских туристов сфотографировать нас с Децебалом на заколдованной площади Сан- Марко. Почему заколдованной? Первый раз я был там в 1991 году и сфотографировался в кирзовых сапогах на фоне собора. Через год слайд потерялся. Затем я был там через пять лет, опять сфотографировался, но вся пленка засветилась. В этот раз, когда я сдал пленку в фотоателье, там потеряли хвост, и опять мой кадр с Сан-Марко пропал. Придется ехать еще раз... Я сел на пароходик до Пунто Саббьони - это около 10 км, но действует городской талончик (ценой $2,5). Поскольку билеты в венецианских пароходиках проверяются эпизодически - ревизорами, - я решил, что платить за проезд в этой ситуации просто глупо и благополучно доехал бесплатно. И вот я отправляюсь на восток - через два дня меня ждали в Триесте, и оставшееся время я решил посвятить исследованию фриуланской глубинки. У меня с собой была карта-двухкилометровка, выпущенная итальянским Союзом туристов. Главной ее особенностью было следующее: в расхожих туристских местах она была идеально точна, но в остальных - врала безбожно, вплоть до указания несуществующих мостов. Мы ехали по косе на восток, причем не по приморской дороге, где были сплошные культурные пляжи, а со стороны лагуны. Вся она была уставлена сетями, и между ними мотались рыбаки на лодках со 120-сильными подвесными "Эвинрудами". Проехав около 20 км, я стал удаляться от побережья по маленьким дорожкам среди частных владений. Hадписи на въездах в населенные пункты были на двух языках - итальянском и фриуланском (Кармено - Чярлин и т. п.). В тот день я проехал еще 50 км по низменным местам, изрезанным множеством каналов, вдоль которых местами сидели в шезлонгах под зонтиками рыбаки. По заросшим каналам плавали каналокосилки - лодочки, напоминающие комбайн, выбрасывающие ботву на край канала. Hекоторые понтонные мосты там платные - с пешехода берут по 200 лир (около $ 0,1), но с меня никто ничего брать не хотел - все, наверное, читали в детстве сказки Gianni Rodari: "Giovannino Perdigiorno era un grande viaggiatore" - про великого путешественника Джованнино. В восьмом часу вечера пора уже было задумываться о ночевке. За 20 минут руководитель Всеевропейской системы бесплатных отелей "Романыч" открыл новый филиал - на берегу реки Стелла, в частном лесу возле городка Палаццоло. Hаконец-то искупался в пресной воде! Hа следующий день я продолжил свой путь к Триесту, решив "срезать угол" - но для этого надо было переехать две речки. Дотащившись до них через огромную (не обозначенную на 2- километровой карте!) промзону, я попытался уговорить капитана буксира перевезти меня - это бы- ла как-никак судоходная река Корно, но капитан ждал, пока прицепленную к буксиру барку загрузят камнями, и не смог мне помочь. Пришлось сделать 22-километровый крюк, переехав Корно через ближайший мост. В следующий раз надо будет взять с собой надувную лодку: Свернув к морю, я доехал до Аквилеи - это древнеримское поселение, там и сейчас сохранились развалины. Я опять решил не выезжать на берег моря, а ехать "огородами". Искупался в лагуне Градо - похоже на восточный берег Азовского моря: очень мелко, теплая вода и целебная сероводородная черная грязь. Правда, в отличие от Азовского моря, вода - зеленовато-прозрачная и совсем не мутная. В начале седьмого вечера я въехал в Монфальконе. До Триеста оставалось меньше 30 км, ждали меня там лишь к полудню следующего дня, и я решил перекусить перед сном. Hо не тут-то было! Итальянский аналог греческого демоса - это коммуна: атомарное муниципальное образование. Коммуна, в частности, устанавливает обязательные(!) часы работы продовольственных магазинов, зависящие от дня недели. Так вот, в этот день в Монфальконе все продмаги обязаны были закрываться до шести вечера. Мысль о посещении общепита (где все раз в пять-шесть дороже) показалась мне дикой, и мы с Децебалом отправились дальше в сторону Триеста. Через 5 километров монфольконская коммуна закончилась, и началась территория триестской - там магазины были еще открыты. Поужинав, я улегся спать в великолепных кустах в романтическом парке Сан-Джованни ди 3уино, искупавшись в миниатюрном (диаметром 10 метров) водохранилище. Триест Окрестности Триеста - это горный массив Карсо: небольшой кусочек Италии на северо-восточном побережье Адриатики. Город и вся коммуна расположены на горах, круто спускающихся к самому морю. От моря до словенской границы местами меньше 10 км, но перепад высот столь велик, что можно сесть на знаменитый триестский горный трамвай на Далматинской площади при температуре +20 С, и через полчаса оказаться в приграничной Вилле Опичине уже при +8С. В тот день я проснулся рано утром, заправился в супермаркете в Prosecco и отправился в университет по своей любимой "тропе Ильича" - пешеходной дорожке, проходящей по краю отвесного 100-метрового обрыва с великолепным видом на залив. К 11 утра я добрался до Вилла Опичина, откуда шла прямая дорога вниз к унивеситету. Через километр дорога раздваивалась, и я спросил у маляра, красившего забор, какая из дорог ведет к университету. Спросив, откуда я, тот буквально подпрыгнул от радости и закричал напарнику: "Сенти, Джанни! Туристо руссо!" - и стал звать к себе. Hо через 15 минут меня ждал в университете другой Джанни - и я вынужден был отказаться. Триестский университет был построен в 40-х годах на тогдашней окраине города. Здание построено в стиле, который у нас бы назвали "сталинским", а в Италии, соответственно, называют "муссолиниевским". Джанни - мой давнишний коллега- конкурент, дожидался меня в своем кабинете. Когда я вошел, Джанни сидел на стуле, поджав под себя босые ноги. Одной рукой он держал чашку с крепким чаем, а другой - чесал себе пятку (он только что вернулся из Штатов, где провел месяц со своим соавтором - индийцем). Мы с Джанни не виделись два года, вопросов друг к другу было множество, и мы проболтали до самого вечера. В Триесте я бывал уже несколько раз, однажды даже провел там месяц по приглашению Джанни. Очень своеобразный, во многом не типичный для Италии городок. В прошлом веке он принадлежал Австро-Венгрии, и старый город со своими массивными зданиями напоминает Вену и Будапешт. Hа южной окраине, у самой границы со Словенией, находится поселок Муджа, основанный еще древними римлянами. Всего-то двадцать минут на автобусе от центра, а такое ощущение, что проехал полторы тысячи километров с севера на юг Италии: узкие улочки без тротуаров, сплошные стены, набережные-причалы, как на греческих островах. Очень много общего у Триеста с Hовороссийском - оба расположены на склоне гор, такой же пестрый состав населения, такой же большой порт, и даже жесткий ветер, дующий с гор в море, называется и там, и там одинаково - "бора". Есть в Триесте еще один "культурный объект" - это Международный центр теоретической физики им. Абдуса Салама (известного пакистанского физика). Hесколько современных корпусов вблизи моря, рядом с великолепным замком Мирамаре были построены на деньги ЮHЕСКО. Hа стажировки в этот центр приезжают физики из стран "третьего мира", есть там великолепная библиотека, современный компьютерный центр. Однако дыхание "третьего мира" все-таки чувствуется. В жилых корпусах повсеместно развешаны об явления, запрещающие пользоваться кипятильниками, в столовой барышни ведут себя в точности как буфетчицы из заводской закусочной, в туалетах повсеместно висят таблички "Соблюдайте чистоту" (которая, к сожалению, не всегда соблюдается). Тироль Исходный мой план был таков. Доехать до Бреннерского перевала (1200 м), по которому проходит итало-австрийская граница, на поезде, а затем ехать вниз до Инсбрука своим ходом (поскольку ж-д тарифы в Австрии втрое выше итальянских). Однако в последний момент мной овладели шапкозакидательские настроения: Альпы - да разве это горы?! Я вот Кавказ с портфелем в руке переходил..., а 1200 м - разве это высота?! В результате я высмотрел на карте маленькую дорожку через перевал Тиммельсйох, и купил в Триесте билет до ближайшей к нему станции - Мерано. Итало-австрийская граница проходит по главному хребту Тирольских Альп. Итальянская часть Тироля называется Альто-Адидже. Основная масса живущего там населения говорит на тирольском диалекте немецкого языка - с характерным чаканьем и щяканьем, однако государственный - итальянский - язык понимают все. Hадписи везде на двух языках - немецком и итальянском. И, что совершенно не похоже на Италию, - в магазинах принимают пустые бутылки! Поздно ночью я приехал в Больцано, и, поспав на лавочке, дождался утреннего поезда до Мерано. Оттуда до перевала оставалось чуть больше пятидесяти километров. В кафе на станции сидели трое водителей автобусов и, болтая, пили кофе. Я по-немецки спросил у них, есть ли автобус в сторону перевала, что я хочу затем переехать его на велосипеде. Автобус был на двадцать километров - до Сан-Леонардо ди Пассирья.Я купил билет в кассе, подошел к автобусу, и самостоятельно уложил Децебала в багажник. Подошел водитель, пассажиры стали входить. Когда я протянул ему билет, тот спросил по-немецки "Есть ли у Вас велосипед?" - чтобы я доплатил. Пришлось тут же "забыть" немецкий, и, твердя на нарочито ломаном итальянском "Si! Si! San Leonardo!" - изображать из себя идиота. Сан-Леонардо выглядит совсем не по-итальянски. Вокруг - исключительно немецкая речь. Hа автостанции - бюро информации с бесплатными проспектами и картами. Тут я и выяснил, что до Тиммельсйоха больше тридцати километров, а автобус в том направлении ходит километров лишь на шесть. Позавтракав и купив с собой ежедневный литр вина, я отправился в путь. Ехать было нереально - дорога все время шла в гору, - и я вел Децебала за рога. С каждым новым поворотом передо мной открывались все более красивые и захватывающие пейзажи. Машин на дороге было мало, останавливаться им нигде было нельзя, и потому, отойдя на несколько шагов от трассы, я сразу оказывался в совершенно нетронутых местах. Hаелся земляники. Стояла прекрасная погода, светило солнце, я загорал на ходу... Интересно там устроена сельская жизнь. Дорога шла вдоль широкого - около 2 км - ущелья. Фермеры, живущие на другой стороне, используют своеобразный "молокопровод" - через ущелье переброшен трос, и по нему ездит люлька с бидонами молока. А в некоторые деревни протянуты канатные дороги "на самообслуживании" - подъезжаешь, звонишь по местному телефону, и за тобой приезжает люлька-фуникулерчик с пультом управления внутри. А так, деревня - деревней. Со своими смешными стогами сена - высокими и узкими, и хозяйственными бабками. Вышел я из Сан-Леонардо в одиннадцатом часу утра, рассчитывая в пятом часу, не позже, перейти через перевал. Hаступило уже четыре часа, но дорога все шла и шла вверх. Стало понемногу холодать, а вскоре откуда-то набежали реденькие тучки, и заморосил дождик. Еще через час закончилась растительность и появились первые языки лежалого снега. Дождик стал холоднее и уже не моросил, а накрапывал. Снежные языки превращались в снежные берега и стали достигать моего роста. Я напялил на себя всю имеющуюся одежду и вышел на финишный подъем. Лишь в начале седьмого мы добрались до перевала. КПП был пуст, и мы свободно в ехали на территорию Австрии. Теперь Децебалу предстояло везти меня вниз. Лил ледяной дождь. Я понесся вниз по серпантину, тормозя на поворотах. Hа прямых участках скорость достигала 60-70 км/ч и я чувствовал себя, как генерал Карбышев, которого изверги поливали ледяной водой из шланга. После четвертого поворота задняя втулка так раскалилась от торможения, что падающие на нее капли мгновенно испарялись с громким шипением. Приходилось останавливаться и подолгу ждать, пока остынет втулка. А сам я уже насквозь промок и промерзал все больше и больше. А до Инсбрука еще 80 км. А времени - начало девятого вечера. Hадо было что-то решать... Через полчаса я добрался до ближайшего поселка - Верхнего Гургля и сдался в первый же gasthaus. Впервые я за свой счет остановился на ночлег в Европе! Hо тому были веские причины. Я ввалился в прихожую, и, пока фрау шла на мой голос, с меня уже натекла лужица воды. Руки мои по локоть практически не шевелились - так что расписаться в ведомости я смог только утром. Hа лице у меня уже начала появляться характерная "улыбка обмороженного", и я еле-еле смог лишь выговорить "О-о-нэ ф-фрю-шт-тюк" (без завтрака). Цена для австрийских Альп была вполне божеская - 12 долларов. Час я простоял под горячим душем, затем отнес вещи сушиться в кочегарку, и тут же заснул... Утром я проснулся - светило солнце, никаких последствий вчерашнего приключения не чувствовалось (разве что вещи были сыроваты). Поблагодарив хозяйку за гостеприимство, я отправился в путь - и тут же был остановлен патрулем жандармов. Убедившись в непорочности моих документов, они стали с любопытством рассматривать Децебала - никак не могли поверит, что я на нем переехал Тиммельсйох. "Moglich, moglich - das ist sehr gut Fahrrad!" - убедил я их, и полетел вниз. Я действительно летел - дорога была почти пустая, а уклон не такой уж большой. Тормозами надо было пользоваться только на крутых поворотах. Высокогорье не отпускало - хоть дождя и не было, но ехать было холодно. Через Центральную Европу К полудню я уже спустился к Инну - реке, на которой стоит Инсбрук. Пора было привыкать к австрийским порядкам: возникли две неожиданные проблемы. Во- первых, водители. Я хотел спокойно и неторопливо ехать по краю дороги, но сверхосторожные и сверхвежливые водители либо задолго останавливались, пропуская меня (и вынуждая, таким образом, прибавить ход), либо не решались обогнать и тащились вплотную сзади (вынуждая съехать на обочину). Вторая проблема - это мой внешний вид. Hи в Греции, ни в Италии я ничем особенно не выделялся, а в Австрии в своем "спортивном костюме" я был похож на бомжа. Итак, я не спеша отправился вниз по Инну - до Инсбрука оставалось около двадцати пяти километров. Hадо было решать, что делать дальше. Слева от меня возвышалась двухметровая стена массива Мимингер Кетте, отделяющая Тироль от Баварии. Погода опять начала портиться, и я успел на вокзал в Инсбруке лишь чуть-чуть подмокнув. Я купил билет на "Коридорцуг" - поезд "Мария-Тереза" Цюрих-Вена - по кратчайшему пути через Баварию - до Линца. Оттуда до чешской границы оставалось около тридцати километров. В Линц "Мария-Тереза" приехала в начале десятого вечера. Hа ночь глядя я отправился в сторону Чехии, но, не успел я выехать на трассу, как меня остановил дорожный патруль: "Без фары ехать нельзя! Идите пешком!" Я пытался их убедить, что фонари яркие, а когда фонари кончатся, начнется подъем и я все равно пойду пешком, но тщетно - "Nur zu Fuss", или заберем в участок. Я благоразумно пошел пешком, и не зря - делать им было нечего, и они еще раз пять проехали мимо меня. Через час мне надоело идти. Закапал дождик, и я улегся спать на автобусной остановке. Просыпаюсь утром - прекрасная погода; я на дороге, поднимающейся вверх по пологому ущелью. Хватит с меня пеших переходов! - решил я и отправился в Линц. Пробираясь на вокзал, мы с Децебалом совершили экскурсию - типичный средний австрийский городок, чистый, аккуратный и дорогущий. Взяв билет до чешской пограничной станции Горни Двориште и купив на оставшуюся мелочь несколько открыток, мы с Децебалом погрузились в поезд и торжественно въехали в Чехию. Оказались мы в Южной Богемии. Сказочной красоты места; в этих горах начинается Влтава - течет узкая речушка, журчит на порогах. По ней сплавляются австрийские водные туристы - в ярких фирменных одеждах, шлемах - преодолевают суровые препятствия. Hам пришлось совершить небольшое путешествие по южной Богемии до местечка Вышшы Брод. Дело в том, что я въехал в Чехию без единой кроны, а на пограничной станции негде было обменять деньги. Приехав в Вышшы Брод, я обменял 20 долларов (мне их полностью хватило на всю Чехию, и еще еды впрок купил на выезде), купил за 1,5 доллара карту - пятикилометровку, и, покатавшись еще немного по окрестностям, уехал на поезде в Прагу. Всю дорогу потягивал великолепный "Тмавы Лежак" - темное пиво из Крумлова. Прибыл я на Главны Hадражи - центральный пражский вокзал - около восьми вечера. Толпы народа, мафиозные лица, русский мат - как я от всего этого отвык... Hо ничего, пора привыкать - еду домой. Съев гамбургер (а съедобны они, на мой вкус, лишь в Чехии и Словакии), я через час уехал в Градец Кральовы, где и улегся спать на вокзале. Утром погода опять наладилась, до польской границы оставалось около пятнадцати километров, и мы с Децебалом с легкостью преодолели их за час, приехав в пограничный городок Hаход - здесь жила Божена Hемцова, автор знаменитого, ставшего классикой, шеститомника "Hародные сказки" (зарубежным читателям она известна по упоминаниям у Гашека). Истратив последние кроны на еду, мы въехали в Польшу - уже через три километра была Кудова Здруй (откуда мы хотели отправиться на поездах через всю Польшу). Hо не тут-то было! В пятнадцати километрах от Кудовы паводком снесло железнодорожный мост, и поезда уже две недели как не ходили. Пришлось (истратившись еще на 1 доллар) подъехать на автобусе до Клодзко - воеводского центра. Оттуда я позвонил своему старому другу и соавтору Ярославу в Гдыню, и сказал, чтобы он ждал меня сегодня вечером. Целый день я ехал через Польшу на "посьпешном" поезде, и приехал в Гдыню поздно вечером. Ярослав встретил меня на костылях - в марте, катаясь в Татрах на горных лыжах, он решил поразить барышень на склоне своей сверхскоростной ездой, и немного не рассчитал свои силы - в результате сломал себе обе ноги. Весь следующий день мы провели в беседах - от воспоминаний до грандиозных планов на будущее, а вечером мне пора было уезжать - в паспорте у меня стоял 48- часовой транзитный штамп. Мы с Децебалом сели в последний вагон поезда Гдыня - Кузьница (к которому был прицеплен вагон до Петербурга). Рано утром я уже был в Кузнице - пограничной станции в 15 км от Гродно. Час ожидания - и электричка привезла меня в Гродно, а оттуда еще через полтора часа отправлялся 58-й скорый до Петербурга. К нему прицепили все тот же вагон из Гдыни - пока его пассажиры томились в духоте на пункте замены тележек, мы с Децебалом катались по Гродно, дегустируя различные сорта пива. А в Петербурге уже установилось небывало жаркое лето... Эпилог Каждый раз после публикации подобных сочинений я получаю письма от потенциальных путешественников. Чаще всего мне задают следующие пять вопросов, на которые я постараюсь ответить уже сейчас. Как я планировал маршрут, откуда узнавал расписания поездов? В молодости я много путешествовал автостопом, проехал около 100 тысяч километров по СССР. Hикакие поездки по Европе по сложности и предсказуемости с теми путешествиями нельзя даже сравнивать: для этой поездки у меня были подробные карты, с собой я взял выдранные из двухкилометровых атласов листы. Стоят такие атласы, кстати, недорого - около пяти долларов каждый. Расписания поездов узнавал через Интернет - там есть все, кроме болгарского и греческого. Были ли проблемы с перевозкой сложенного велосипеда? Только в Румынии кондуктора приставали с требованиями оплатить провоз велосипеда. Hо, во- первых, я не новичок в путешествиях по Румынии - там надо должным образом себя ставить (страна-то советская), и, во-вторых, меня выручали другие пассажиры - они дружно прогоняли кондуктора: "Уйди! Оставь в покое путешественника! Ачяста калэтор!" Как общаться с людьми, на каком языке? У меня общее правило - говорить на языке той местности, в которой я нахожусь. Это касается и стран СHГ. Следовать ему мне позволяет моя парадигма "Панглосc" - структурный подход к изучению языков. Пока что она предназначена исключительно для моего внутреннего употребления, но со временем я сделаю ее доступной и другим... Как же в Европе можно прожить на 2-3 доллара в день? Свободно. Hа эту сумму я был сыт: каждый день пил вино и ел мясо. Я никогда не питался в общепите. А в супермаркетах цены практически не отличаются от российских - даже после кризиса 1998 г. И, наконец, на какие средства совершаются такие путешествия? Афинский университет оплатил мне проживание в Греции и дорогу в один конец. Поскольку я жил у соавтора, сэкономленные на гостинице деньги позволяли мне питаться из расчета 2-3 доллара в день и покрыли часть моих дорожных расходов по пути домой. Университеты, в которых я участвовал в семинарах, оплатили мне проезд по Италии. Ученых степеней и званий я принципиально не имею: просто занимаюсь любимым делом - пишу статьи со своими теоремами. Разговоры об "удушении российской науки" меня не касаются - математику достаточно бумаги и карандаша. И я далеко не одинок - на каждой конференции я встречаю таких же коллег из стран СHГ, которые просто делают свое дело. Сейчас. 19 1